Возьми его за руку

…В кафе «Этюд» шло чудесное мероприятие: Крещенская ёлка для детей из многодетных и малообеспеченных семей, деток-инвалидов. Привлекал внимание мальчик, сидящий за одним из празднично накрытых столов. Рядом с ним был симпатичный мужчина, и рука ребёнка весь вечер крепко держалась за рукав его пуловера.

Милый праздник, сладости и подарки, музыка, улыбки, художественные номера и Дед Мороз, казалось, совсем не занимали парнишку. Его ликующее существо, его замершая от волнения мордашка и устремлённые на мужчину глаза говорили: «У вас – ёлка, а у меня – ПАПА вот».

Это был действительно обретённый Серёжей папа – Эдуард Вячеславович КАШЛЕВ, работник 220 цеха комбината. Человек, который взял его из детского дома и привёз в Таёжный, в свою большую, уютную квартиру на втором этаже, в дом по улице Центральной. И теперь вот – на Крещенскую ёлку.

Они с женой – Людмилой Александровной, приехали тогда в детдом не впервые. Сначала побывали здесь, чтобы взять под опеку Сёму, потом приехали за Женей, Кристиной, Дашей, Серёжей и Сашей – с борьбой, убеждением и доказательством своих самых лучших намерений. Уже здесь, в тёплой, просторной квартире, ждущей их массой игрушек, двухэтажными кроватками, вкусным запахами из кухни, дети познакомились с Лёвой, сыном супругов Кашлевых.

Пятеро приёмных и один свой. Такая вот теперь семья у Кашлевых. Семёна, прожившего под их опекой полгода, забрали родные.

– Лёвка очень долго не мог успокоиться, ведь это был его друг, – вспоминает Людмила Александровна. – Даже плакал по ночам. До сих пор по нему тоскует. А в таком вот составе мы живём уже почти год.

У Людмилы есть ещё два взрослых сына от первого брака и двое внуков, у Эдуарда – сын. Во втором браке их, по всей видимости, объединило само провидение: в каждом из них бьётся по огромному, добрейшему и сострадательнейшему сердцу и оба безумно любят детей.

– Люду я знал давно, и она мне всегда очень нравилась. Но никогда не предполагал, что вот так у нас совпадёт с детьми-то, – улыбается Эдуард Вячеславович. – Оказалось, что мы оба просто не можем равнодушно наблюдать чужую беду. Нам хочется действовать, что бы там кто-то ни говорил и ни думал.

– Эдик – он такой у меня: мягкий, улыбчивый, а в деле кремень. Соседки всё спрашивают: «Зачем же столько инвалидов-то берёте? На деньги что ли заритесь?». Эдуард на это отвечает: «Деньги невелики, хоть на детей вполне хватает. И ещё, даст Бог, возьмём. А ты вот попробуй тоже «заработать». Вон сколько несчастных детишек – и больных, и здоровых, да только брошенных!»

А я говорю: «Затем и берём, что пока они в детдоме, жизни совсем не видят. Да и что ждёт их, больных людей, после восемнадцати? Особенно наших «солнечных» лапушек, двоих даунят? Полное одиночество, беспомощность. Они ведь такие доверчивые! А мы их обогреем, к социуму подготовим. Останутся у нас навсегда – счастье. Заберут непутёвые родители – так они хоть ухаживать за собой будут уметь, что-то в быту делать, за себя постоять.

Людмила грустит, когда речь заходит об этих «проклятых» правилах: нашлись родители, проявили готовность – ребёнок передаётся им. А то, что когда-то выкинули дитя из жизни, забыв на годы о его существовании, уже не считается. И опекуны, вложившие в ребёнка душу, подлечившие, да просто элементарно отмывшие его, научившие радоваться жизни, видеть прекрасное и верить в счастье, собравшие на их счетах приличные суммы, во внимание уже не берутся. Согласно этим негласным «правилам крови», защищающим родительские права, удочерить Кашлевы могут пока только одну девочку из пятерых опекаемых детей. А хотели бы ВСЕХ ПЯТЕРЫХ!

О детях они могут говорить безостановочно. Как спят, что любят, о чём мечтают, что им новенького купили – из одежды, из игрушек и школьного необходимого, чем болеют, и как удаётся обойти боль.

– У Кристинки ДЦП. Но это ничего. Она говорит: «Главное, я сама хожу». Она уверенно учится, заканчивает девятый класс. И очень много занимается прикладным творчеством. Получаются чудесные вещи. Они все у нас рукастые: гравюра, пластилинография, вышивка, лепка. Возим их в Центр детского творчества, в школьные кружки.

Женя очень хозяйственная. Спокойная, вдумчивая и ответственная, и в магазин сходит, и блины вон печь научилась. Первоклассница, хотя и маленькая ещё – осенью только восемь исполнится. На вопрос: «Кем хочешь быть, когда вырастешь?» отвечает: «Мамой. Как наша мама». Очень любит животных. С удовольствием принесли бы кота или пёсика, да вот нельзя ей из-за её болезни.

Серёга – общая любовь. Заводной, добродушный, ласковый. Любит порядок. Артист. Выступал на фестивале «Мы всё можем!». Зажигал.

Санёк совсем ещё маленький. Он даже меньше своего биологического возраста – так сложилось. Какой же он больной к нам пришёл! Худющий – 11 килограммов веса, весь какой-то синюшный, с жутким гайморитом, сильными головными болями. Промывали, кололи, лечили – главное система и внимание. Поправился, вырос уже на 6 сантиметров, хорошо спит. Старшие его опекают. А он теперь этим вовсю пользуется.

Дашуня – самая добрая душа в нашем коллективе. Она раздаёт свою любовь, как сказочная фея, не деля нас на взрослых и детей. Тонкая и очень чувствительная натура.

А наш Лёвушка – всё понимающий мальчишка, – скромно отзываются о своём сыне родители.

Смотрю на Лёву: да, ему трудно. Ребятня не отходит от его родителей. Им всем очень уютно рядом с его мамой и папой. Они только здесь ощутили все прелести искреннего тактильного общения. Оценили ласку и маленькими своими сердцами тянутся к этим замечательным людям. Но он сдерживает свою детскую ревность. Ведь он уже взрослый: десять стукнуло.

Шестеро детей самого непоседливого возраста, а в квартире идеальный порядок, чистота и уют. Кровати заправлены красивыми пледами («Это дети сами!»), игрушки не разбросаны – у каждой своё место, на рабочих столах-партах рабочая атмосфера – уроки-то никто не отменял. Подумалось: «Как этой хрупкой, маленькой, тихой женщине удаётся «быть генералом»?

– Так ведь опыт. Он всегда по полочкам сам раскладывается. Когда-то была воспитателем в детском саду. Потом вот перешла в «мамы». Я у них «наша общая мама» – как-то подслушала их спор о том, чья я мама? Так вот – «общая». Знаете, какую это ответственность накладывает?

Конечно, в воспитании таких разных во всём детей им с Эдуардом их личного человеческого опыта не хватает. Они это понимают и всё время обращаются за помощью к педагогам школы, работникам Управления соцполитики, к специальной литературе. Но главная мудрость всё же сформировалась у обоих. Она где-то там, внутри, глубоко в сердцах: «Не можешь достичь понимания у ребёнка, возьми его за руку, подведи туда, о чём рассказываешь, покажи сам, чего ты от него добиваешься. Результат не замедлит сказаться».

У них есть мечта: большой деревянный дом в Бушуевке с приличным участком, посвящённым детям: с бассейном и детской игровой площадкой, со шведской стенкой, прибитой прямо к брусьям дома, и беговыми дорожками.

Пока часть этой мечты планируют осуществить нынешним летом, уже куплены участок и небольшая дачка. «Руки чешутся всё там оборудовать для ребят, – говорит Эдуард Вячеславович. – Там ведь такая природа, что просто рай для счастливого детства!»

Я уходила из семьи Кашлевых с просветлённым чувством восхищения этой замечательной супружеской парой. Боженька благоволит таким. Не могут, нет, не могут их, ни с чем не сравнимые усилия, безвозмездная энергия остаться неоплаченными таким же добром. Хоть и не ждут они никакой благодарности, она придёт. И, быть может, вот от этих самых детей. Ведь было ещё кое-что.

Когда сидели на диване в зале их квартиры, разговаривали (дети то приходили, то уходили – не мешали, это уж потом они осмелели и весело оккупировали зал), неслышно подошла Даша, протянула руку ко мне за спину и… положила свою маленькую горячую ладошку прямо на самую болевую точку пульсирующей вот уже несколько дней боли в моём позвоночнике. Подержала с полминуты свой «утюжок», пристально посмотрела мне в глаза, улыбнулась и ушла. Через некоторое время боль утихла…