Печальное поколение

Мне был всего один год, когда началась Великая Отечественная война. Мы жили в Кировской области, в деревне, которую от районного центра отделяла маленькая речушка. Папа работал адвокатом в нарсуде, мама – пчеловодом в колхозе. В семье были бабушка, дедушка (родители отца) и сестра, на 6 лет старше меня.

Безусловно, запомнить все события военных лет в силу своего возраста я не могла. Но детская память умеет схватывать избирательно отдельные факты, события, которые сохраняются в ней на долгие годы. Даже сегодня некоторые из них стоят перед глазами, как живые.

Ночь, на столе горит керосиновая лампа, мама моет пол. Другого времени у неё нет. Дома она была рано утром да поздно вечером, всё время в работе. И если бывала дома, то без дела никогда не сидела. И потом, когда мы с сестрой стали подрастать, у нас всегда было задание на день.

Тёмный осенний вечер. Мы с мамой в магазине стоим в очереди за конфетами, которые дают на детей по карточкам. Очевидно, это было перед какими-то ноябрьскими праздниками. Мама держит меня на руках. Давка страшная. Наконец, прилавок. И продавец насыпает нам полкотелка конфет, коричневых подушечек. Эти конфеты – самые вкусные – были большим лакомством все детские годы. Хоть и простенькие, но тогда других-то конфет и не было. А шоколадные, появившиеся позднее, были не по карману.

Раннее утро. Мама достаёт из печи большой чугун картошки и ставит его посреди комнаты. Обжигая пальцы, бабушка, сестра и я чистим картошку. Бабушка режет её на ломтики, кладёт на противни и в печь. Досушивается картошка на печи. Затем мешок сушёной картошки увозят. Мама говорит, что это нужно для фронта. Зимой они с бабушкой прядут шерсть, вяжут носки и варежки, а сестра с подружками шьют кисеты.

Каждое утро и вечер мы слушаем по радио сводки Совинформбюро. Вместе с нами слушают эвакуированные из Ленинграда, которые живут в нашем доме в соседней комнате. Я хорошо помню их: высокий седой старик и молодая женщина, видимо, его дочь. Как только с Ленинграда сняли блокаду, они стали собираться к отъезду. И хотя наш дедушка уговаривал их повременить, они уехали быстро. Несколько лет нам приходили от них письма, открытки, а затем связь прервалась.

Мы были детьми и, как все дети, хотели играть. И мы играли, четыре подружки, родившиеся в 1940 году. Но игрушек из магазина не было, делать их приходилось самим. Из тряпочек шили кукол всех размеров и моделей. Чтобы косыночки на них были красивые, пришлось отрезать концы у папиных галстуков. Конечно, увидев это, мама отругала меня, но наказывать серьёзно не стала. Спасала нас глина. Один берег речки был крутой, и на склоне можно было найти слои жёлтой и голубой глины. Из глины мы лепили всё, что хотели. И, главное, развивали мелкую моторику рук.

Однажды маму послали по колхозным делам в город Киров. И она привезла мне настоящие игрушки: лыжника в тёмно-зелёном спортивном костюме и деревянную игрушечную мебель малинового цвета. Счастью моему не было предела. Всё это потом тщательно хранилось и оберегалось.

Я играла, а старшая сестра ходила в школу. Учебники были один на несколько человек. Тетрадей практически не было. Писала она на газетах, книгах, в старых папиных конспектах между строк.

На квартире у нас жил мой двоюродный брат, сын маминой сестры из райцентра. Брат учился в старших классах. Надо сказать, что в районе было всего две средних школы. Каждое воскресенье вечером (в любую погоду – дождь, снег, мороз или слякоть) брат входит в избу с котомкой за спиной и бидоном молока в руке. Это еда на всю неделю. В котомке пироги из ячневой муки. Через двое суток их трудно разрезать, не то чтобы съесть. Мама втихомолку подкармливала его. Так он учился.

Из 12 учащихся класса только он один был из дальней деревни. В конце войны брат окончил школу, поступил в военное училище. Он вышел на пенсию в звании подполковника. Дочь его окончила УрГУ, кандидат биологических наук, сын – танкист, воевал в Афганистане, погиб, посмертно награждён орденом.

Брат умер год назад. Всю жизнь он называл мою маму второй матерью за то, что она его поддержала в те трудные военные годы.

Жили мы всю войну, да и потом, бедно, но не голодали. А вот вторая мамина сестра и её дети жили впроголодь. И опять помогала им моя мама. Дети этой сестры одно время даже жили у нас. Да и мы-то выживали за счёт картошки, огорода, леса и коровы. Но так жили почти все. Такое трудное было время.

И, наконец, Победа! В памяти остался праздник в мае 1945 года, на который собралась вся деревня. Сначала было весело, все пели, танцевали. Но вдруг кто-то из женщин сказал: «Где-то лежат косточки моего мужа?» Что тут началось… Женщины, потерявшие мужей, зарыдали, за ними заплакали дети. Вот он, «праздник со слезами на глазах».

Из 11 мужчин, ушедших на войну в 1941 году из нашей маленькой деревни, вернулись только 4. Из нас, четырёх подружек, только у одной вернулся отец. Мой папа был призван 14 июля 1941 года, а в сентябре пришло извещение, что он пропал без вести.

Без отца вырос и мой муж. Моя свекровь, Шишкина Александра Егоровна, была замужем всего полгода. В декабре 1940 года она, молодая учительница, вышла замуж за лётчика Угрюмова Алексея Семёновича, который увёз её по месту своей службы в г. Борисполь Киевской области. А в июне началась война, и все семьи военнослужащих за несколько часов были эвакуированы в г. Нальчик. А в конце августа 1941 года она родила сына Аркадия. Потом в Кировскую область свекровь добиралась больше месяца.

Два раза за годы войны Алексей Семёнович прилетал в глухую деревню Кировской области, чтобы увидеть сына и жену. В 1942 году за выполнение особого задания он был награждён орденом Красной звезды и двумя сутками отпуска, которые и использовал для встречи с родными.

В 1943 году он получил орден Боевого Красного Знамени и снова двое суток отпуска. Как Алексей Семёнович получал разрешение на полёты, он никому не говорил, и это осталось тайной.

В феврале 1944 года после выполнения боевого задания экипаж А.С.Угрюмова на базу не вернулся. Погиб Алексей Семёнович в звании гвардии капитана.

Александра Егоровна одна воспитала сына и очень помогла нам с мужем в воспитании наших дочерей.

«Дети войны». Печальное поколение. Большая часть этих детей никогда не произнесла слово «папа». С детства приученные к труду, понимающие, что такое долг, ответственность, умеющие ценить большие и маленькие радости, они, люди моего поколения, выстояли и после войны получили образование, профессии, создали прекрасные семьи, воспитали хороших детей. Я низко кланяюсь моему поколению. Живите долго и счастливо.

Светлана Александровна УГРЮМОВА.