От Кавказа – до Урала

Врач по профессии, художник по призванию, Станислав Николаевич АШМАРИН – один из самых популярных и известных горожан. Его знаменитые ироничные и шаржевые карикатуры давно облетели мир и «приземлились» в самых престижных профессиональных каталогах, выиграв десятки мировых, европейских, всероссийских и прочих конкурсов высокохудожественной карикатуры.

За плечами у него детство дитя войны, как мы называем категорию сограждан, родившихся в предвоенные годы, бесконечные переезды по стране, медицинский институт в Баку, жизнь и работа в Казахстане. С 1971 года – на Урале, 26 лет руководства промышленно-санитарной лабораторией СЭС ЦМСЧ № 91 в г. Лесном.

А параллельно – ещё одна жизнь – на холсте или бумаге, с карандашом или кистью в руках.

Расклад по географии

А взял он карандаш в руки в раннем детстве. Рассказы матери и бабушки о жизни в Харькове (где он родился), о том, как отца, офицера Николая Матвеевича Ашмарина, направили в 1937 году на командирские курсы Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а затем в пограничные войска в Туркестанский военный округ, будоражили воображение.

Советские пограничники с самых первых лет создания погранвойск до начала Отечественной войны не знали ни одного мирного дня на всём протяжении границы, от востока до запада.

– Кони, сабли, карабины – я таким и запомнил отца, хоть и был маленьким, – вспоминает Станислав Николаевич. – Всегда куда-то спешащим, пахнущим порохом, конской сбруей и степью. В самых ранних моих рисунках уже были басмачи, конные атаки и красные звёзды на островерхих головных уборах солдат. В такой же «будёновке» я ходил с первого до четвёртого класса школы.

Отца Станислава Николаевича часто перебрасывали из одного округа в другой. Душанбе вскоре сменился на Читу, а позже на Иркутск, затем на Забайкальский военный округ. Там семья встретила войну. Окна домов в полоску, воздушная тревога: эти города были в зоне предполагаемого действия японской авиации. А на рисунках Станислава стали появляться танки и самолёты Красной Армии, атаки и бомбардировки немецких позиций нашей армией.

– Ещё два года – и снова пришлось собираться в дорогу, через всю страну, в Тбилиси, в Кавказский военный округ. Ехали мы в теплушке товарного вагона 14 дней. В вагоне была небольшая печка. Едой, водой и дровами взрослые запасались на станциях. Если кто из пассажиров опаздывал на поезд, вскоре его же догонял на какой-нибудь попутной повозке, а то и бегом, по шпалам: поезд полз, как каракатица, бесконечно останавливался, бывало, на целую ночь.

Я не отходил от маленького окошка, прорубленного на боковой стороне вагона. Волшебным образом за окном менялось всё: природа, города, деревни и жизнь, которая ждала меня впереди, – вспоминает Станислав Николаевич.

От Свердловска (после пересадки там) до Москвы ехали полторы недели, уже в плацкартном вагоне. За окном были видны усеянные воронками от снарядов поля, cгоревшие танки и разбитые орудия. На несколько минут поезд остановился недалеко от Сталинграда. Зрелище тяжёлое.

Год прожили в Тбилиси, и опять пришлось собирать чемоданы, уезжать в Баку, во вновь созданный Закавказский погранокруг. Немцы были уже отброшены с Кавказа, от таких желанных для них апшеронских нефтяных промыслов. Но правила маскировки в ночное время сохранялись, временами были воздушные тревоги, и в каждой квартире зашторивались окна.

Баку

– В Баку я сразу (был уже ноябрь) пошёл в школу. Мы с четвёртого класса начали учить немецкий язык, причём осваивали и готический шрифт, который в те годы был официальным в Германии. Считалось, что знание именно этого шрифта может пригодиться в будущем. Я много рисовал тогда. Моя старшая сестра Нина была неплохим художником, она и стала моим наставником. А полем для деятельности была школьная стенгазета, в которой мы, комсомольский актив, клеймили лень, неопрятность и неорганизованность некоторых разгильдяев. Печатали там не только ведомости успеваемости, но и стихи, мои рисунки.

Я по-прежнему не оставлял тему войны, рисовал на чём только мог (конечно, в те годы – карандашами, благо цветные были). В моей семье придавалось большое значение каждой новости о том, как идут бои, что творится в мире и государстве. По инициативе бабушки ещё до войны у нас был создан большой альбом, в котором хранились афиши о предстоящих гастролях Вертинского, Утёсова, знаменитых борцов и гимнастов, цирковых коллективов, тут же – хлебные карточки, вырезки из газет и журналов, праздничные открытки, денежные ассигнации. Это был настоящий «Альбом времени».

Дедушка мой, участник Первой мировой войны, с первых дней ушёл на фронт и погиб в Брусиловском прорыве у Перемышля. В первый год Отечественной войны пропал без вести брат бабушки. Я очень похож на деда: такой же блондин, сухопарый, высокий и, говорили, с таким же чувством юмора. Что ж, я горд.

Детство было счастливым

Мы с сестрой в войну не голодали, как многие наши сверстники. Детство у меня, можно сказать, было счастливым. И не только потому, что был кусок хлеба. Счастье моё заключалось в общении. В двух домах офицерского состава погранвойск жило более ста детей и подростков. Лето в этих благодатных краях начиналось в апреле и заканчивалось ноябрём. Мы, пацаны, целыми днями пропадали на море, даже к экзаменам, которые проводились здесь с пятого класса, мы готовились на пляже, перемежая занятия волейболом и теннисом. А уж в игры «в войну» ввязывались все мальчишки, с утра до вечера на весь двор звучали боевые кличи.

Было и ещё одно место моего неимоверного притяжения: школьный джазовый оркестр. С тех ещё, школьных и более поздних, времён остались рисунки, посвящённые джазу. Самый экспрессивный и незабываемый – первый. Смотришь на эти пульсирующие энергией фигурки взлохмаченных, одухотворённых собственными импровизациями музыкантов, и кажется, что слышишь исполняемые ими джазовые хиты.

Наши мамы (как в Баку, так и в других гарнизонах) обязательно занимались стрельбой, сдавали нормы и были готовы к любым неожиданностям. А мы увязывались за ними в тир, где нам позволяли стрелять из «малокалиберок». Под окнами наших домов на 1 мая и 7 ноября выстраивались колонны моряков и пехотинцев, cамоходки и танки. Никогда не забуду 9 мая, когда я проснулся под шум на улице и крики: «Ура! Победа!». Я с отцом пошёл на приморский бульвар, уже полный людей. Все ликовали вокруг!

В школу мы ходили гурьбой, дружили и буквально заводили сверстников, – рассказывает Станислав Николаевич. – Все мы много читали и составляли костяк в своих классах. И почти все мои друзья достигли многого в своей жизни и на самых различных поприщах.

Баку, – говорит Станислав Николаевич, – это город, который сформировал меня, подарил массу друзей и до сих пор согревает воспоминаниями.

Институт и работа

Настало и время института. Выбрал Азербайджанский государственный медицинский с военной кафедрой. Вышел оттуда врачом и младшим лейтенантом в запасе. Время незабываемое! Комсомол, джаз (теперь уже институтский), газета «Цап-царап». Первые же каникулы – уборка урожая на целине, в совхозе «Карабутак» Кустанайской области. Туда мы были доставлены в теплушке с песнями под гитару, шутками, смехом. Приехали – и на ток.

После института по распределению поехал работать на целину, в Целиноград (бывший Акмолинск). Там, неподалеку, прямо в степи, за короткое время вырос Целиноград-25 (ныне Степногорск), и я с семьёй переехал туда. Через пять лет, после двухгодичной ординатуры в Ленинграде, был направлен на Урал, в Свердловск-45.

Самый главный период жизни Станислав Николаевич прожил в нашем городе. Скоро исполнится пятьдесят лет его работе в Центре гигиены и эпидемиологии. Он награждён шестью медалями, две из которых – имени А.Бурназяна, ветеран труда и атомной промышленности, награждён Золотым крестом ФМБА России. В 2019 году Станислав Ашмарин стал победителем конкурса «Лучший врач года ФМБА России 2019» в номинации «Верность профессии», в которой он с 1962 года.

И ещё Ашмарин остаётся одним из самых уважаемых и авторитетных художников-карикатуристов России и зарубежья. Он истинный мастер иронической графики, и его карикатуры по праву обошли все крупные издания России и мира, его работы знают в Аргентине и Сирии, Китае, Японии, Англии и Бразилии, в Египте и Азербайджане. Остаётся он и любимчиком лесничан.