Не драйв, но мысль…

В театре и кино Александр ФИЛИППЕНКО – артист с большой буквы. Он мастер вахтанговского трагифарса, создатель богатейшего спектра образов, виртуоз перевоплощений. Но мы, зрители провинциальных городов, куда большие артисты приезжают на гастроли, всегда знали и то, что это – человек-театр, ему не нужны ни режиссёры, ни партнёры, ни художники. Он на сцене – король. Один. Зал смеётся до колик, он – непроницаем. И столько ещё всего в его творческой заначке!

Александр Георгиевич уже радовал как-то своим концертом жителей нашего города. Вылепленные им характеры, мастерски рассказанные ситуации, прочитанные отрывки из произведений известных авторов – Михаила Зощенко, Сергея Довлатова, Василия Шукшина, Андрея Платонова – запомнились надолго.

И вот в этот раз в переполненном зале «Современника» всеми любимый Народный артист России Александр Филиппенко своим выступлением приехал поздравить атомщиков Лесного с их профессиональным праздником и юбилеем вступления нашего градообразующего предприятия в ядерно-оружейный комплекс России. А привёз он совершенно необычную программу: уникальную литературно-музыкальную композицию «Отражение в воде». В сопровождении известного московского коллектива – ансамбля солистов «Эрмитаж», исполняющего произведения Дмитрия Шостаковича, артист читал со сцены мини-эссе Александра Солженицына «Крохотки».

«Солженицын обронил к нашим ногам свои «крохотки»…» – сказала о мини-эссе Александра Исаевича его жена Наталья Дмитриевна. И они, действительно, словно маленькие крошечки от большого каравая таланта автора и его «провидческой тревоги народной». Помните колокол, «битый плетьми, а ещё и сосланный за две тысячи вёрст в Тобольск, на колымаге»? «Тот колокол возвещал общий страх за Русь». А озеро, «круглое – как циркулем вырезанное»? «Озеро в небо смотрит, небо – в озеро». Вот вам и отражение всего в воде. Или «глуховатый коровий колокольчик» в «местечке на земле, которое излюбишь ты на весь свой век»? Там «травы сочают после дождя», там «петушье пение… – удивителен этот хор победной жизни», там «как по израненным, бродишь по грустным… улочкам» и там, где «никакая еда на земле, никакое вино, ни даже поцелуй женщины не слаще этого воздуха… Пока можно дышать… под яблонями – можно ещё и пожить».

Сочность авторского слога – а актёр взял самые, наверное, добрые, самые от этого беззащитные, произведения Солженицына, по содержанию и тональности которых настраиваешься на тот же ностальгический, романтический, где-то сдобренный юмором и совсем небольшим сарказмом лад, да звучащая со сцены великая музыка в профессиональном исполнении и богатом инструментальном составе ансамбля наполняют тебя тёплым умиротворением.

И ты задумываешься вместе с автором о жизни и счастье, силе, потерях и слабости: «Отчего ж у добрых растений всегда сил меньше?»; «Ясное старение – это путь не вниз, а вверх. Только не пошли, Бог, старости в нищете»; «Всегда есть мысль, и не одна, какие вносят стерженьки покоя, – как в ядерный реактор вдвигают стержни, тормозящие от взрыва».

А потом – восхищаешься не просто литературной наблюдательностью автора, а ещё его несгибаемым жизнелюбием и свободолюбием: «…никогда, со всем нашим атомным могуществом… и даже если перья и косточки нам дать, – мы не смонтируем этого невесомого жалкенького жёлтенького утёнка!»; «Ну, на хрена Шарику курятина? Он свободы хочет!» («Освободился!» – уже по Платонову, авт.)

В общем-то, концерт – это был не юмор, не драйв, но чувство и мысль. Три таланта: Солженицын, Шостакович, Филиппенко – напомнили нам о том, как важно иногда остановиться в суете нашей и задуматься о главном.

Собственно, и наше короткое интервью с актёром было об этом же.

– Александр Георгиевич, как Вы переключились с искромётных текстов Зощенко и Довлатова к глубокому, в чём-то даже минорному, Солженицыну?

– Почему переключился? Завтра я играю свою программу «Смех отцов» – Платонова, Зощенко, Довлатова – вечер советской сатиры. А потом будет «Демарш энтузиастов» – рок-н-ролльные шестидесятые, горячие семидесятые. Там у меня много Жванецкого: «Вы в каком году родились, моя радость? В 80-м? Самое интересное вы пропустили!». Или вот ещё Мишино: «Воспоминания о прошлой жизни – как старое авто: можно им умиляться, но ехать на нём нельзя. Поэтому я меняю яркие воспоминания на свежие ощущения».

– С любимым жанром и не расставались?

– Как видите. (Смеётся). Так вот, о сегодняшней программе. Когда я взялся за Солженицына, меня обдало толстовской волной какой-то. Сначала был проект «Два вечера». Там «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус», другие произведения. Теперь второй проект, «крохотки». Это ведь боль, размышления, труд души и ума. Каждый из нас должен помнить, должен бояться: как бы не проскочить всё это в жизни. Ведь так быстро зарастают наши эмоциональные точки, грубеют наши извилины, никакой проктер-энд-гембл не снимет «мозолей». Это, знаете, как репутация актёра: быстро зарабатывается и потом быстро растворяется, в одну секунду может лопнуть и исчезнуть.

– Вы считаете, был текстовый риск?

– Разумеется. Великая классика либо поднимет тебя, либо размажет. Как уж со мной в этот раз – вам судить. А что, хоть немного достало? Мне ведь очень важно: как им было в зале, всем этим серьёзным людям, интересно, комфортно? Взяло?

– Взяло. Приняли ведь хорошо.

– Да, дыхание зала я чувствовал. Окрыляло. Вообще, если бы они знали – эти два колосса – что я здесь, у вас, в закрытом городе, представляю их произведения, даже не предположу – что было бы? Но думаю, что нам там, наверху, хорошую отметочку в карме сделают. У меня ощущение – как после бани.

– Очищения?

– Нет, полнейшей лёгкости. Я ведь и сам экзамен выдержал. А потом – абсолютная отдача, внимание. Спасибо вам.

– Когда Вы устаёте, когда Вам плохо, какой «стерженёк» Вас спасает?

– Восстанавливают природа, дом. И вы знаете, у меня на маленьком участке за городом растёт пять яблонь. Вот под ними и дышу. Балдею. А ещё – когда хорошие тексты, когда на работу – как на праздник!

– Какой вид творческого труда Вам нравится больше: сниматься в кино, играть в театре, давать гастрольные концерты в городах?

– При моей независимой профессии я свободен и могу выбирать. Люблю кино – сейчас много разных технологий и возможностей перевоплощений (сами знаете: от представителя «тёмных сил» в «Мастере и Маргарите» Булгакова до придурка-папаши в мыльной опере «Прекрасная няня». То дворянин в сериале, то скрипки ворую, знаете ли). Домом своим считаю театр. Ну и отсюда производный вид деятельности – выступления с большими литературными, а теперь и литературно-музыкальными программами.

– А сами Вы пишете?

– Когда такие тексты есть – вы что?! Я – переводчик с авторского на – зрительский.

– Этот концерт Вы готовили именно для тура по закрытым городам?

– Нет. Это давняя моя мечта – прочесть со сцены малоизвестные солженицынские «крохотки». Сколько можно балагурить? Пора и глубже заглянуть. И только здесь, на концерте, понял, как созвучны некоторые «крохотки» – то же «Старое ведро», тот же рассказ о Шарике, неожиданно обретшем свободу, – истории вашего города, который строили заключённые. С Натальей Дмитриевной полностью обговорили программу, она прослушала много музыки Шостаковича, прежде чем остановились на этих пьесах и этих текстах… Кстати, завершает концерт – там, где солирует на гобое Алексей Уткин, художественный руководитель «Эрмитажа» – одна из пьес Баха. Ввели её в последний день, не отметив в программках. Исправимся.

О поездке же в закрытые города я тогда ещё не знал. Дали концерт в Екатеринбургском ТЮЗе. Чудесно встретили, оглушили аплодисментами. Я понимаю, может, мы здесь не совсем и по поводу оказались – у вас праздник, шуток хочется. Но настоящая классика, я думаю, к любому празднику – подарок.

– Вы правы. Спасибо Вам, Александр Георгиевич, за великолепный концерт и за интервью. Удачи Вам!

– И вам, всем жителям Лесного. Любите классику. Она не выдаст.