Драгоценные строки далекого детства

Этой публикацией редакция газеты «Вестник» открывает совместно с общественным движением «Дети войны» одноимённый проект. По инициативе и предложению организации и городской администрации горожане поколения сороковых-пятидесятых годов приносят в городской музей свои анкеты, воспоминания детства, фотографии, письма с фронтов Великой Отечественной, похоронки — реликвии военного лихолетья, трепетно хранимые во многих семьях. Какие-то из этих воспоминаний войдут в газетные публикации, какие-то — в книгу, будет также снят фильм. Дети войны, проживающие в нашем городе, — категория граждан, требующая, как и ветераны войны, вдовы, как труженики тыла, жители блокадного Ленинграда, особого внимания и уважения, — эти люди тоже не будут забыты.

 «Больше я папу не видела…»

«Мне дали анкету. Фамилия, имя, отчество, год рождения… И пункт «Самый яркий эпизод военных лет». Читаю и вспоминаю. По рассказам мамы, когда отца провожали на фронт — он сидел в комнате на стуле, что-то говорил, родные складывали ему вещмешок, — я, трёхлетняя девчонка, бегала вокруг его стула и почему-то лепетала: «Тебя убьют…» Старшая сестра сильно меня тогда отругала, взяла за руку и вывела из комнаты.

Больше я папу не видела. А когда в дом пришло извещение, что отец без вести пропал, мама так громко кричала, так убивалась, выскочила на улицу, бросилась к соседям, плакала… Я осталась дома одна, страшно испугалась. И даже с тех пор стала заикаться. Потом это прошло, но тот первый испуг остался в памяти на всю жизнь.

Было и такое воспоминание: на чердаке у нас стоял ящик, куда складывали картофельные очистки. И мы с братом всё искали очистки, на которых осталось больше картофеля. Мама умела делать из них вкусные оладьи. Помню, как мама брала нас в очередь в хлебный магазин, где давали хлеб по талонам. Сама она выстаивала в очереди всю ночь, нас только наутро приводила. Крики людей, давка …

Конечно, наша семья голодала — нас ведь трое осталось у мамы. И хоть помогали соседи — дом был дружный, в нём разместились шесть семей, — жилось нам всё равно плохо. Никогда не забудется вкус первой белой булки с настоящим маслом, которой меня угостили в одной семье, куда вернулся с фронта отец, пошёл на работу и приносил домой такие вот волшебные продукты. Многие после войны устраивали на новый год Ёлки, делали нам, детишкам, воспитывающимся без отцов, подарки. Навсегда я осталась благодарна нашим соседям — жили мы тогда в городе Городец, Нижегородской области.

Чтобы выстоять и нас вырастить, мама (а она не имела никакого образования) сажала большой огород, подметала улицы, растила коз. Бралась за любую подвернувшуюся работу. А когда рождались маленькие козлята, она приносила их к нам в комнатушку (где мы жили вчетвером), чтобы они в сарае не замёрзли. Вот радости-то было! Мы играли с ними, как с маленькими детьми.

Нам, детям, всё время хотелось есть. Вот это, пожалуй, самое сильное воспоминание тех лет и самое горькое. И поэтому, когда я выросла, окончила школу, я выбрала специальность, при которой я всегда была сытой — специальность воспитателя детского сада, которых, как и детей, государство кормит во время рабочего дня. Детей я всегда любила, поэтому 50 лет моей работы в детском саду прошли для меня, как 50 дней. И я очень благодарна Богу и судьбе за то, что моя дочь и мои внучата не знают голода и тяжёлых потерь.

Папа с фронта так и не вернулся. Он 1908 года рождения, воевал в Финскую войну в 1939 году. В июле 1941 года был призван в армию, а в январе 1942 года пришло извещение о том, что рядовой Василий Епифанович Дозоров пропал без вести. Имя его увековечено на родине, оно выгравировано на Мемориале памяти погибшим в годы Великой Отечественной войны, что стоит в городе Городец, Нижегородской области. В семейном архиве сохранилась только одна фотография, присланная им с фронта».

Нина Васильевна ДУРАНДИНА.

 В рубашках родились

«Родилась я в селе Тали, Воронежской области. Отец в самом начале войны ушёл на фронт, а наше село вскоре было занято немцами. В сорок третьем, когда наши войска наступали, у села прошёл бой. Мать всех нас, ребятишек — двух братьев, сестру и меня, спрятала в погребе, там мы пересидели бомбёжку. А когда канонада затихла, мы вышли и увидели свой разрушенный дом. Двери и окна были выбиты, одной стены не было вообще. Мама навзрыд заплакала. А мы с младшим братом начали собирать стёкла от разбитых окон, радовались, что теперь будут у нас игрушки — маленькие ещё были, материного горя не понимали. Немцы засекли точку и начали снова лупить прямо по дому. Солдаты еле уберегли нас. Кто-то сказал потом: «В рубашках дети родились!»

Нина Сергеевна ИВУШКИНА.

 Всем досталось от войны

«Со слов моей мамы я знаю, что работала она в годы войны на лесоповале, потом мыла золото в шахте, стоя по колено в ледяной воде. Тяжелейший труд, даже крепким мужикам не всегда по силам, а женщины вот справлялись. Ни выходных, ни праздников никто тогда не знал и не ожидал. Со мной ей было трудно: в садик меня не брали — с полутора лет и до пяти я была слепа, а оставить меня дома было не с кем. Тем не менее, оставляла. Сама на работу: откажешься — враг народа. Душа у неё, у бедной, изболится вся. Да и о кормёжке мысли не покидали. Пайка рабочая маленькая, на ребёнка-иждивенца — и того меньше. В полях в те жестокие годы даже мороженую картошку собирать не разрешали. Чем питались, как выживали — одному господу Богу ведомо.

Переехали из Карпинска в посёлок Ис, что под Нижней Турой. Там врачи восстановили мне зрение. Правда, не полностью, но всё же стала я видеть. Пошла в школу. Каждый год в апреле все мы ждали сообщений по радио о снижении цен на продукты. Вот это запомнилось особенно. Как люди радовались тогда!

Жили тяжело. Мама работала уборщицей в школе, там, при школе, в маленькой комнатке, мы и ютились вместе с одной женщиной-беженкой. В 1952 году мамина сестра прислала нам денег и пригласила жить в город Кандалакшу. По дороге проезжали Ленинград. Вот был ужас! Одни развалины. Эти горькие воспоминания стёрла только следующая поездка в Ленинград — в 1985 году, когда город уже восстановили и его стало не узнать. Всем, в общем, досталось от войны.

Каждый год в День Победы мы приходим всей семьёй к Вечному огню. Мой отец погиб в Великую Отечественную — умер после тяжёлых ранений в госпитале города Максакиха, Тверской области. Я нашла его захоронение — он похоронен в братской могиле под Тверью. На кладбище — порядок, чистота, мы были там ещё раз этим летом. За могилой ухаживают люди, которые помнят наших погибших отцов, дедов, братьев. Спасибо им! Вот и мы — здесь, на Урале — несём к Обелиску цветы. Всем, которые воевали за нас и сложили свои головы…»

Людмила Петровна ГРИНЬКО.

«Война разбросала нас по детским домам»

«Ирбит. Детские дома, школа, спортивная школа с третьего класса. Дружные группы и классы, замечательные воспитатели, учителя. Празднование Нового года, 9 Мая, Первомая, встречи с ребятами из других детдомов и соревнования, соревнования… Я вспоминаю эти годы как очень добрые и счастливые. Помнятся все фильмы о войне. Но сам я войны не видел и детством своим не ощущал — всё-таки жил на Урале. Хотя именно война разбросала нас с сёстрами по детским домам. И с ними, и с мамой я встретился много лет спустя: Ирина, оказывается, была в детдоме № 1 того же города Ирбита, Ларису мама нашла в детдоме соседнего города, они потом жили вместе в одном селении под Ирбитом.

Много позже узнал, что отец ушел на фронт и не вернулся. Числится в пропавших без вести. По рассказам Ларисы, маму парализовало (я ещё тогда в училище учился), и она вскоре умерла. Для меня же самыми близкими и родными остались воспитатели и учителя. Много дали нам, пацанам, студенты-практиканты пединститута и молодые ребята — офицеры воинской части, которые занимались с нами в летних военизированных лагерях.

После училища у меня была армия и тоже жизнь в группах, классах, казармах — в коллективах, в общем. Своя семья появилась в 1967 году. Хочу сказать, что государство делало немало для таких, как я. Несмотря на то, что остался без родителей, я вырос, получил образование, специальность, смог содержать свою семью. Я — достойный гражданин своей страны и этим горжусь».

Николай Николаевич ИКРИН.

Самолёт посадили на пшеничное поле

«Родом я из деревни Евсяково, Судайского района, Костромской области. Когда началась война, мне было три с половиной года.

Конечно же, я не помню, как отца на фронт провожали, но как встречали — запомнила хорошо. На всю деревню праздник был!

Вернулся папа с войны инвалидом. Вскоре умер, оставив маму с пятью детьми на руках. Первую неделю после похорон она не вставала, опухла вся от горя и слёз. Но нужда подняла. Да и в колхозе долго ждать не стали бы: посочувствовали горю — и хватит, вон работы сколько.

Мы, дети, работали вместе с ней, на ферме, помогали во всём. Ходили в поле, собирали колоски, мороженую картошку возле силосных ям… Как ещё умудрялись хорошо учиться, ума не приложу! Но мама была за нас спокойна. Всех в семилетке выучила.

Один эпизод военных лет особенно врезался в память: русский лётчик по причине поломки самолёта посадил его прямо на пшеничное поле. Женщина-бригадир готова была просто убить его! Возмущению её не было предела! Только что от немцев освободились, первое поле засеяли — и такая незадача! Мужики её еле успокоили! А она плакала и всё повторяла: «Последнюю пшеничку в землю бросили, у соседей занятую. На коровах бабы землю пахали, вручную сеяли. Где ж теперь взять семена-то, Господи?!»

Тамара Федосеевна КРУПИНА.