Тринадцать месяцев войны

Владимир Александрович Колпаков принимал участие в боевых действиях в Афганистане в составе 40-й отдельной армии (в/ч 22636 Туркестанский военный округ) в должности начальника автомобильной и электро-газовой службы Отдельного батальона аэродромно- технического обеспечения (ОБАТО). Дислоцировалась часть в г. Джелалабаде.

– Батальон обеспечивал вертолётный полк, который взаимодействовал с десантно-штурмовой бригадой, «работавшей по караванным путям», – вспоминает Владимир Александрович. – Дело в том, что на четвёртый год войны, после многочисленных людских потерь, после подлых действий моджахедов («душманов»), использующих все хитрости подземной войны, советским командованием была разработана новая тактика прикрытия колонн. Стояла задача: советские колонны с пополнением и гуманитарными грузами должны приходить без потерь, а афганские караваны, которые зарубежные «друзья» упаковывали оружием и наркотиками, не должны достигать цели.

Такой упреждающей группой и была десантно-штурмовая бригада. Вертолётчики забрасывали ребят в засады, те разведывали караванные пути, уничтожали караваны – часто с поддержкой вертолётной авиации, затем борт забирал своих и возвращался на базу. ОБАТО – это войсковая часть, которая обеспечивает лётный и технический состав техникой, горючим, одеждой, питанием. А вертолёты – керосином и воздухом. Техника часто выходила из строя, подрываясь на минах. К тому же ежемесячно, а то и дважды в месяц расположение части обстреливалось. Горели модули, в которых жили военнослужащие, корёжилась техника. Приходилось ездить за новой в Кабул.

– Поездки были опасными, – рассказывает Владимир Колпаков. – За убитого русского («шурави») афганцам платили хорошую премию. И хоть местное население не всё было настроено агрессивно, мы относились к нему без доверия. Правда, были там люди, которые высказывали благодарность «советским» за построенные ещё до 1979 года ирригационную систему, превратившую «мёртвую землю» в плодоносящие дважды в год цитрусовые плантации, за школы и больницы. Однако добро помнили не многие. Даже эти сады использовали для нападения. Солдаты дали им скорбное название «соловьиные рощи»: каждый раздавшийся оттуда свист приносил новую смерть. И свои тринадцать месяцев войны я прожил по всем законам этой самой войны, всё время ожидая пулю в спину.

Были и такие чёрные дни, которые и сейчас видятся Владимиру Александровичу по ночам. Дни, когда после обстрелов приходилось собирать у сгоревших дотла машин останки наших мальчишек.

– Мы с офицерами и старшинами старались быть им отцами, контролировать буквально каждый их шаг: неизвестные фрукты не есть, воду из открытых источников не пить – гепатит, дизентерия, – рассказывает офицер. – У местных никакие подарки не брать: авторучки и зажигалки выстреливали прямо в лицо. И всё же кого-то не уберегли… Но какими отважными были эти дети! Я видел, как они вели себя в Баграмской и в Гардезской операциях, в битве за Панджшерское ущелье. Я всех их помню.

В седьмой Панджшерской операции полковник Колпаков принял своё боевое крещение, возглавляя автоколонну, перегоняющую новую спецтехнику по дороге Кабул – Джелалабад. Проходила дорога по ущелью.

– Идём по пути из мёртвых машин: по обочинам лежат сгоревшие остовы автомобилей, подбитая и развороченная техника, – вспоминает Владимир Александрович. – Подходим уже к середине пути, и тут «духи» открывают по нам шквальный огонь. Знаем: методика противника проста: подбить первую и последнюю машину, создать панику и затор, а затем расстрелять всю колонну. Рассчитывать приходится только на самих себя, на то, как быстро сгруппируемся, точно перестроимся, как рванём.

– Мы, офицеры, полагались не на численность исполнителей нашего задания, а на умение и мужество солдат, – продолжает полковник. – На этот раз вниз, с гор, моджахеды не спустились, мы видели только следы от выстрелов (в идущий впереди меня автобус попала пуля и вдребезги разнесла заднее стекло). Они простреливали каждый метр, мы для них были как мухи на ладони. Пара сопровождающих нас «вертушек» открыть огонь по ущелью не могли, так как опасались задеть нас. Только после выхода колонны из зоны обстрела вертолёты «отработали» по тем местам, где скрывались «духи».

…Прошло уже тридцать лет, а я не могу забыть Лёху Манько, военного пилота, вертолётчика, погибшего на земле, во время отдыха в модуле, в который попал снаряд. Помню имена всех своих погибших солдатиков, помню, как, собирая руками человеческие останки и пепел, не понимал, почему я ничего не вижу? Из-за дыма, копоти или слёз?

Местное население ежедневно меняло свои взгляды на наши действия. Нас обманывали, с нами воевали даже дети, угощая солдат отравленными сладостями, подкладывая мины-лягушки под (якобы) брошенные на дороге магнитофоны. «Воевали» стены их дувалов и колодцы, воду в которых «духи» травили, запутанные проулки кишлаков и голые, казалось бы, горы. Там, в Афгане, наступала иногда обманчивая тишина. Дни тянулись порой как недели. И ты вынужден был всё время находиться в готовности к нападению. Из-за каждого угла можно было ждать нож в спину – верили только своим. Да уж, война – это не только продолжение политики военным путём, это кровь, пот и слезы, это тяжёлая работа, терпение и… любовь. Любовь наших близких и любимых, которая нас всех поддерживала на своих сильных крылах. А ещё дружба. Здесь, как нигде, умели ценить друзей. Я видел, как зарождаются у ребят такие крепкие, такие верные отношения, которые прошли потом (я знаю) через все дальнейшие годы их жизни.

Обидно было слышать от людей, не «нюхавших» Афгана, высказывания типа: «Зачем вы вообще туда вошли? Мы вас туда не посылали!» – с горечью говорит Владимир Александрович. И продолжает: – Вошли в Афганистан, потому что Родина приказала. А мы ей присягали.

Колпаков Владимиp Александрович

Полковник внутренних войск РФ в отставке. В армии с 1969 года. Проходил службу от курсанта Челябинского высшего военного автомобильного командного училища до зам. командира бригады по технике и вооружению в закрытом городе Свердловской области.

Служил в лётных частях в группе советских войск в Германии, затем на Украине, с сентября 1983 года по октябрь 1984 года – в Демократической республике Афганистан – в составе ограниченного контингента советских войск, затем в Алжире и вновь на Украине.

В 1995 году, не приняв присягу Республике Украина, перевёлся во внутренние войска России – в в/ч 3275 г. Лесного. В период службы в этой части был в полуторамесячной командировке в Чеченской республике в период локального военного конфликта.

За мужество и героизм, проявленные в период службы в ограниченном контингенте войск на территории Афганистана, Владимир Александрович Колпаков награждён указом Президиума Верховного Совета СССР орденом «За службу Родине в Вооружённых силах СССР» III степени (1984 г.), медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, Почётными знаками «За отличие в службе», Почётной грамотой Президиума Верховного Совета СССР «Воину-интернационалисту за мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга в республике Афганистан», а также удостоен других наград.