Не от мира сего

В «Бажовке» меня ждал высокий симпатичный парень с короткой стрижкой тёмных волос, блестящими глазами и белозубой улыбкой. Весь — сплошной импульс.

Двадцать лет спустя

— Здравствуйте. А Вы, я вижу, совсем меня не узнаёте?

— ???

— Я Ваш бывший воспитанник по клубу юных журналистов «Гольфстрим» Виталий Шпилевский. 96 год, ЦДТ… Ну, помните?

Это ж надо — милое, доброе «тёплое течение» прибило нас друг к другу 20 лет спустя. Просто Дюма, да и только!

— А ведь именно Вы заразили меня тогда творчеством, — улыбается Виталий.-Всё — с Ваших «Арабесок». Африка среди уральской зимы, Сахара и прочее, и прочее. Пишу вот рассказы. На романы замахнулся.

На сайте proza.ru, действительно, много его рассказов в разных жанрах (реализм, историческая проза, фэнтези).

— Ничего пока не опубликовано (нет денег), но кое-что готовится к изданию, многое завершено (в виде рукописей), и ещё больше пока просто в голове, в виде задумок, мыслей и идей, — не то констатирует, не то сетует Виталий.

Короли, эпохи, флибустьеры

Далёкие прошлые эпохи, страны и короли, моря, шторма и пираты, рыцари-крестоносцы и языческие богатыри, противостояние добра и зла, божественного и дьявольского — темы, которые держат его в объятиях неуёмной фантазии, в тисках особого какого-то долженствования: если это приходит в сознание, в сердце, значит, это кому-нибудь нужно, и грех притормаживать в себе сей поток, сей творческий напор. А может быть — ценную информацию, которая далеко не всем даётся откуда-то сверху.

Но, как выяснилось, не только поэтому он пишет. Ему ещё и безумно интересно. В процессе написания очередного произведения он постигает целые пласты новых знаний в самых разных областях. Например, описывая Париж начала XVIII века (как, впрочем, и Флоренцию, Венецию, Санкт-Петербург), он тщательно изучает географические карты тех времён и особенности архитектуры, и французский дворянин едет у него в романе по исторически существующим на то время улицам, в карете, сделанной мастерами той эпохи, одетый в костюм по моде тех лет.

«Я — выдумщик»

Любимые книги Шпилевского: «Пётр Великий» Толстого, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «Граф Монте-Кристо» Дюма. Вместе посмеялись: нет, не «Виконт де Бражелон. 20 лет спустя», а именно «Граф Монте-Кристо» — «цельное, закольцованное произведение, крутой детектив с ярким главным героем и твёрдой точкой в финале», как говорит Виталий. Нет, ну, конечно, присутствуют и Олдос Хаксли, и Джон Толкиен, и Стругацкие, и Борис Акунин. Но классика — стержень. Я подумала: вот откуда у него этот стиль, так тяготеющий к классическому: богатая образность и логическая чёткость повествования, тщательно прописанные детали, личная авторская культура и масса неожиданных знаний, переданных ненавязчиво скромно.

И на Форуме молодых писателей России, стран СНГ и Зарубежья, на который он был приглашён в Москву, ему сказали приблизительно то же: «Любите классику. Весьма похвально». Участники мастер-класса литературного журнала «Новый мир» оценили по достоинству его футуристическую эксцентрику, эксперименты в реализме и особо отметили исторические рассказы. Пожелали «так держать» и посоветовали развивать себя в жанре исторического фэнтези.

— Когда мэтры «разбирают по косточкам» твоё творчество, вот тут-то и приходит опасение, что почтут за малограмотного — ни корректуру, ни литературную правку никто у меня не проводил, тексты, можно сказать, «сырые». Но зрили в корень. И это приятно, — делится мой герой.

А я листаю распечатки рассказов. «Последний храм», «Цена прозрения», «Искупление»…

«Не знаю, откуда приходит…»

«Тишину и безмолвие древнего святилища не нарушал ни один звук. Чистый, мерцающий свет звёзд и сияние бледной луны изливались с растворённых небес на высокие каменные столбы, застывшие тёмным кругом вверху пологого холма… Каждый столб от низа до самого верха покрывала вязь старинных рун с летящими птицами, рыщущими волками… Обрамляли древние руны вырезанные из камня лики богов, покровителей племени ливов, хозяев этих мест».

Это рассказ «Последний храм». И мирная, образная картинка — только начало. Дальше — пронзительно печальная история гибели от рук крестоносцев целого народа. Непримиримого народа, воины которого, оттеснённые к подножию храма, спокойно и решительно бьются с врагом до конца. Гордые ливы умирают на дыбах и решётках, горят в кострах, но до последнего вздоха остаются свободными. А матери убивают своих детей, чтобы те не попали в руки варварам, и потом сами бросаются на мечи и кинжалы, отправляясь непокорёнными в мир теней.

-Яне знаю, откуда это мне приходит. Но, когда вижу красочные картины, я стараюсь наиболее точно передать увиденное, чтобы никаких вопросов, сомнений (что я был там!) у читателя не возникло. А для этого приходится много читать об эпохе, без конца рыться в Интернете. Помогает жена, Татьяна.

Муза

— Моя жена — это моя муза. Знакомство с ней — самый знаковый период в моей жизни. У нас уже двое детей — сын Марк и дочь Ева, — делится Виталий. — Один институт, один курс, группа, одна профессия — оба экономисты. Таня — мой первый читатель и, наверное, самый строгий критик. Я ведь — выдумщик. Как все люди писательского ремесла, немножко не от мира сего. Записываю везде, где настигает вдохновение, наговариваю на «сотовый» всякие обрывки мыслей. Таня давно приняла меня таким и окунулась в мой мир творчества с головой. Всё понимает, удерживает на краю, когда совсем уж зависаю над пустотой, поддерживает и охраняет от внешнего мира, когда вхожу в русло и работаю над чем-то новым. Безумно люблю её за это!

Творчество есть одиночество

К сожалению, это так. Виталий это прекрасно понимает. Принимает и то, что плюсом к одиночеству — тяжелейший труд.

И пусть пока писательство для него хобби (семью-то кормит профессия, комбинат), он знает, чувствует, что литература — его будущее. Поэтому так тщательно работает над слогом, над деталями, так трепетно относится к фактам.

«Но что это? Пиратские ядра и книппели в мелкие щепки крошили мачты королевских судов, рвали снасти, дырявили паруса и обшивку, но все ядра ответных залпов королевской эскадры, как горох, отскакивали от пиратских фрегатов. Ружейные выстрелы гренадёров также не причиняли команде Филареса ни малейшего вреда. Ни один пират даже не был ранен… Взревев от такого подарка судьбы, команда „Чёрного Единорога“ бросилась на абордаж „Королевы Елизаветы“. Отчаянный вопль беспощадно уничтожаемых людей повис над побоищем.»

Это его «морские всплески» — рассказы «Сделка», «Праведник», «Остров «Чёрного Единорога». Последний бой Хромого Монаха и его пиратского, «пропитанного солью и кровью, но всё ещё грозного фрегата», сделка с дьяволом, нарвавшаяся на такую же сделку, история раба, ставшего пиратом -«Крестником дьявола», победа алчности и. выводы, которые приходят сами. А ещё — вопросы: кто сильнее и что важнее в этой жизни?

Между добром и злом

Рассказы — это только начало его творчества. «Копошатся» в нём (как он выразился) и романы. Серьёзные, противоречивые, в том числе — и с проблемами веры, выбора между добром и злом. В одном из них история древних библейских времён знакомит нас с неким восьмым архангелом Ниазаилом.

История полуфантастическая, выстроена в стиле триллера, но всё же она чисто историческая. Ниазаил — средоточие абсолютной разрушительной силы, оказывается втянут в восстание Дьявола против Бога. Все перипетии борьбы налицо. Но в итоге он перевоплощается во вместилище добра и отдаёт своё бессмертие в обмен на жизнь земной девушки. Что этому способствовало? Прочтёте — узнаете.

Второй роман — о семи смертных грехах. Здесь уже поднимается проблема нелёгкого выбора будущего всего человечества, погрязшего в грехах, отсутствия морали. Уничтожить весь мир, в котором редкие островки добра и справедливости тонут в океанах зависти, лжи и ненависти, или дать человечеству шанс на спасение в надежде, что красота и любовь всё-таки его спасут и люди станут лучше? А что бы выбрали вы?

Третий роман (пока только в замысле) переносит нас в древний и вечный Рим, во времена диктатора Гая Юлия Цезаря. И вновь сквозь призму личностного видения группы лиц, которые ищут артефакт — некое божественное Око Ра, выписываются сцены и мысли, тонкими нитями связующие прошлое с будущим, человека с необъятным космосом. Око неземного происхождения, оно является по сути «чёрным ящиком» Вселенной. Заглянув в него, человек может увидеть будущее и даже повлиять на него.

— Помните, в «Терминаторе-2»: «Судьбы нет». Да, действительно, мы научились повелевать своими судьбами, многими процессами в природе, и то, что мы сейчас делаем с планетой, со своей жизнью, неотвратимо влияет на будущее. Вот к таким истинам потихоньку прихожу.

Стремительное движение вниз

Один из последних его рассказов — «Психоз» — своего рода эксперимент в жанре реализма и психологической прозы. В рассказе проблема подросткового взросления подана Виталием так необычно, на таких полюсных сравнениях, что в некоторых моментах буквально цепенеешь, читая его.

«Меня зовут Максим, и я сумасшедший. С 14 лет я слышу в своей голове Голос». Так начинается рассказ, сразу же беря читателя в оборот. А сам Голос — живое, властное, агрессивное и хитрое существо — овладевает юным сознанием, буквально подталкивая главного героя к ужасным поступкам, граничащим с преступлениями. «Ты можешь это сделать! Давай же! Смазливая физиономия у этого придурка, её не мешало бы подправить!» «Ненависть захлестнула меня, и я, недолго думая, ударил одноклассника между ног, а когда он согнулся от боли, схватил его за волосы и начал бить лицом о стену. С каждым ударом гнев на этого человека всё больше и больше разгорался в моей душе, а Голос возбуждённо кричал: «Давай! Давай ещё!»

Голос разрушал сознание и душу главного героя. Точнее, это и была главная цель монстра, сидящего глубоко внутри. Налицо не раздвоение личности, нет. Стремительное движение вниз, к ненависти, жестокости, в пустоту саморазрушения, виновником которого становится в конечном итоге сам человек. Не могли помочь ни доктор, ни священник. Отчаяние захлёстывало.

«Запомни это»

Но пришла любовь. Хрупкая, нежная девушка, смертельно больная, но такая сильная! Главный герой встречает её, когда «в полном умственном забвении, окончательно потеряв ощущение реальности», поднялся на крышу дома, чтобы шагнуть с неё в небытие. Голос, ранее гундевший: «Счастье не для тебя. Это удел идиотов!», теперь возбуждённо шептал: «Отличная идея встретить конец. Освободи себя!» А внизу стояла Мира и смотрела на него. «Не делай так больше», — попросила серьёзно.

Светлое чувство надежды, радости и желание жить — вот, что она дала ему. Голос сдох в его душе. Любовь легко выместила его, вытолкнула наружу, восвояси. Герой научился не замыкаться в себе и не отворачиваться от жизни. Потому что навсегда запомнил слова Миры: «Человек рождён, чтобы любить. Запомни это… Просто любить, тянуться, стремиться, жалеть и переживать. Когда любовь исчезает, исчезает жизнь, исчезает её смысл. Люби жизнь, люби всё, что с тобой происходит, и никогда не забывай этого».