Константин ЧИВИЛЬ: с надеждой на жизнь и спасение

Редкие кадры кинохроники о концлагерях, самые страшные страницы истории человечества – ком в горле при каждом упоминании об этом ужасном орудии нацизма. Майданек, Освенцим, Треблинка, человек до конца своих дней будет скорбеть о судьбе ваших узников.

Выжить в лагере третьего рейха в годы второй мировой было равнозначно чуду. Сегодня свидетельства очевидцев, рассказы, переданные из уст в уста, хранимые детьми и внуками, достойны стать сюжетами литературных и кинематографических произведений, чтобы память поколений стала надёжным барьером на пути злосчастного неофашизма в нашу жизнь.

1940 год, западная Белоруссия. Константин Иосифович Чивиль в числе ровесников и друзей мобилизован в ряды советской армии. Дома, в глухой деревушке, осталась молодая жена, беременная первенцем.

В 1941-м молодой боец сразу попадает в плен и, вместе с украинцами и евреями, оказывается в одном из концлагерей. Фамилия и отчество нашего героя звучали в тех местах, как смертный приговор – еврейские корни означали прямой путь в нацистские крематории. Однако высокий рост, физическая сила, голубые глаза и светлые волосы делали юношу похожим на представителя мифической арийской расы. Это и стало главным условием его выживания.

Колючая проволока, грубые окрики надзирателей, дикий голод, ослепительные лагерные прожекторы, изнуряющий труд на немецкой фабрике, куда на целый день узников отводили под конвоем, – об этом периоде своей жизни бывший узник концлагеря вспоминает неохотно. Всю ночь голодные заключённые перебирали солому, служившую постелью, и радовались каждому засохшему и прогорклому злаковому семени, как надежде на жизнь и спасение.

Периодически пленников продавали зажиточным немцам, как бесплатную рабочую силу. Людей выбирали, как лошадей, по зубам, это известный исторический факт, и это запомнилось молодому узнику, как нечто противоречащее природе и духовности человека. Константин Чивиль приглянулся на одних из таких «смотрин» пожилому фермеру. Старик велел юноше садиться в телегу и повёз его к себе домой, где долгое время молодой человек выполнял всю тяжёлую фермерскую работу.

1945 год, советские войска оккупировали Германию и освободили пленных. День Победы, однако, стал началом нового испытания для настрадавшегося за столько лет безвольного существования народа, жаждущего сообщить родным, что скоро они будут вместе. Громом среди ясного неба раздался новый приговор: Константин Чивиль репрессирован, как предатель Родины, без права переписки, сослан на Урал для восстановления тяжёлой промышленности…

Как там его семья? Существует ли ещё его родная деревушка или стёрта с лица земли немецким истребителем? Так и не получив ответы на эти пять лет хранимые в душе вопросы, Константин Иосифович приехал в Нижнюю Туру и начал безрадостную послевоенную трудовую жизнь на чужбине.

Во время массовой реабилитации в начале 1950-х наш герой получил разрешение вернуться на Родину. С трепетом и нетерпением он отправил предупредительную телеграмму своим близким, мол, я еду, я живой. Несколько дней в пути, и вот она, деревенька, все дома на месте, вот они до слёз знакомые закоулки, вот он, пригорок, за которым виден дымок родного очага… А на пригорке – мальчишка-подросток робко глядит ему в глаза и сразу узнаёт отца: «Тато?» (по-белорусски «папа»).

В доме тепло и светло, на руках жены – младенец, за подол держится ещё один малыш, рядом – незнакомый мужчина. Почти 15 лет ни весточки, они давно высушили слёзы, потеряли надежду и продолжают свою жизнь, храня в сердце любовь и боль утраты. Новый муж готов оставить этот дом, уступив место законному хозяину. Но наш герой видит новенькие фасады, калитки, несмышлёных детей, и, подавляя отчаяние и скорбь по утраченному счастью, отправляется обратно, на завод, за Уральский хребет.

Здесь он женится на молодой вдове, потерявшей мужа в годы войны, заменит отца её подрастающей дочурке, ровеснице своего сына, сильными, натруженными руками заложит прочный фундамент нового семейного дома.

После плена у него остался ремень с изображением орла немецкого Вермахта. Из-за страшного дефицита замены этому ремню не было. Однажды Константин Иосифович взял в руки кувалду и несколькими решительными ударами уничтожил ужасное напоминание о фашизме, искалечившем жизнь его семьи и его Родины.

Константин Иосифович Чивиль прожил до 1988 года. Дети и внуки его названной дочери сегодня живут в нашем городе и с гордостью называют его своим дедом и прадедом. Они рассказали мне эту удивительную историю, эту судьбу человека, пережившего все ужасы военного и послевоенного времени, человека, выжившего благодаря труду и надежде на спасение, человеку, который наряду с миллионами таких, как он, помог русской земле воспрянуть духом после лишений и горя, не оставив ни единого шанса позорному наследию Вермахта.