Когда призвание – милосердие

У медицины России – женское лицо. Более 70% врачей и 95% медсестёр в нашей стране – женщины. Добрые и заботливые, умные и сильные, терпеливые и решительные.

В преддверии 8 Марта – первого весеннего праздника мы решили рассказать о женщинах-медиках. О тех, на чьих плечах держится основная, можно сказать, рутинная работа.

ОПОРА

Я попала к ней на приём случайно: наша участковая заболела. Пришла (а точнее, едва приползла) с непрекращающейся дикой болью в пояснице…

Миниатюрная, внимательная женщина терпеливо выслушала меня, поглядывая время от времени в медицинскую карту, задала несколько вопросов о хронических заболеваниях, уложила на кушетку. Неожиданно сильными руками промяла и прощупала мою многострадальную поясницу в нескольких положениях, сказала, что всё поправимо, успокоила (я ревела от бессилия), выписала лекарство. Прощаясь, сказала: «Займитесь нервной системой, поддержите себя» – и посоветовала микстуры.

На третий день я ожила. И решила: если ещё раз такое – только к Тихоновой. Только к ней!

Она специалист, из каких состоит медицинская опора нашего города. Совсем не случайно назначена недавно заведующей терапевтическим отделением поликлиники для взрослых. Татьяна Тихонова – профессионал высокой категории, человек, находящийся в постоянном состоянии личного тренинга, обучения и изучения опыта.

– Терапия – дисциплина универсальная, – говорит Татьяна Владимировна. – Надо быть готовым ко всему: осложнениям и неожиданностям, аллергическим реакциям и сложнейшим, закрытым диагнозам, которые можно поставить лишь с помощью современной аппаратуры. А для этого надо знать и хирургию, и пульмонологию, и педиатрию, и гинекологию, и психиатрию. А ещё – уметь стать на своём участке настоящим земским доктором, которому верят. Я понимаю, всё это приходит с опытом, причём не только опытом работы, но и жизни в одном городе. И это приходит, если ты хочешь.

Как только был открыт «ковидный госпиталь» в терапевтическом корпусе, она пошла в «красную зону». Отработала там вместе с Надеждой Ренжиной и Светланой Лепехиной больше трёх месяцев. На каждую пришлось на тот период по 400 с лишним амбулаторных больных. Смены – с восьми до восьми, у Лепехиной порой и до 12 часов ночи. А потом – вызовы: по городу, в Чащавиту и Таёжный, на «Синюю птицу» и опять по городу…

– Люди разные. Одни паникуют лишь при небольшом повышении температуры и потере обоняния, требуют к себе неусыпного внимания. Понимаешь, принимаешь их боль и страх, стараешься настроить на позитив. Другие, которых срочно нужно госпитализировать по показаниям, спокойны, ведут себя адекватно. Особенно терпеливы и интеллигентны старики, спасибо им за это.

Тихонова обожает свою профессию, считает её самой необходимой на земле. Говорит: «Я получаю колоссальное удовольствие от того, что человеку, благодаря совету, лечению, стало легче. Я ценю умение слышать и обожаю эту двустороннюю связь».

«Я И ЕСТЬ РЕНТГЕН»

После медучилища и неплохой практики – сначала санитаркой, потом регистратором поликлиники – Наталья Калмыкова попала в отделение лучевой диагностики ЦМСЧ № 91 на должность рентгенолаборанта. Работала ещё и участковой медсестрой. До сих пор не понимает: как на всё хватало времени? Надо было изучить и освоить рентгеноаппарат, маммограф, флюорограф, компьютерную томографию, аппарат УЗИ.

Рекомендовала её на должность старшей медсестры отделения Людмила Чеканова, ветеран медсанчасти. А заведующий отделением Алексей Костарев безоговорочно утвердил кандидатуру Натальи Калмыковой за трудолюбие, невероятную ответственность, чёткость во всём, умение разглядеть в людях главное, за доброту и отзывчивость, искреннее стремление поделиться с другими знаниями и навыками, умение проявить твёрдость, где надо, и душевность.

Здесь была и есть своя специфика: отделение разбросано по всему городу: в каждом корпусе больницы, в каждой поликлинике, в тубдиспансере есть рентген-кабинеты, а рентгенография вообще выделена в отдельную единицу. Все организационные и хозяйственные проблемы коллектива в 30 человек (считая врачей) – проблемы старшей медсестры. Досконально надо знать работу и её результаты. Уметь понять всех, найти общий язык с каждым.

– Надо, наверное, самому быть рентгеном, чтобы и с подчинёнными, и главное – с пациентами вести себя правильно, – шучу я в разговоре с Натальей Константиновной.

– А что Вы думали: я и есть рентген, – улыбается она. – А по необходимости – психолог. С пациентами нужно быть всегда в форме (я имею в виду психологический аспект). Надо уметь включить внимание, наблюдательность, сочувствие и соучастие. Да, мы не имеем права знакомить пациентов с диагнозами, обсуждать детали, это дело врачей. Но а поддержать человека, вселить в него надежду? Заметьте, не по собственной воле человек идёт на компьютерную томографию. Его направляет врач, который сомневается в диагнозе. Люди напряжены, расстроены, настроены, как правило, на худшее. А это неверно! Есть множество примеров того, как вера в лучший исход приводила человека к победе над болезнью.

– Ваши самые счастливые мгновения?

– Когда пациент, оглушённый предположениями, растерянный, встаёт с кушетки (после проведённого обследования), а врач говорит ему: «Патологий не выявлено». И ты утыкаешься в свои записи и сквозь радостную пелену в глазах видишь озвученные врачом параметры – те самые, по которым ты и сама уже поставила позитивный диагноз и только ждала подтверждения врача. Потом смотришь на ошарашенного доброй новостью человека и вместе с ним радуешься его счастью.

ПИСЬМА С «ФРОНТА»

Ольга Грушина – санитарка. Вот уже четверть века. Когда пришла в инфекционное отделение, там лечились не только взрослые, но и дети. «А я их очень люблю. Посажу, – говорит, – человек пять малышей за маленький круглый столик и кормлю их. Успокаиваются, перестают плакать. Мамам-то не разрешали тут находиться. Вот я им мамой и была».

А когда открылся «ковидный фронт», а инфекционное отделение превратилось в «передовую», она, молодая ещё женщина, стала мамой для многих (особенно тяжёлых, лежачих) больных, «воевавших» за свою жизнь вместе с медиками.

Смены её длились по 12 часов кряду. Это правило объединило все «красные» зоны ЦМСЧ № 91 – от устроенного во «фронтовых» условиях «ковидного» госпиталя до инфекционного отделения. Ни врачи, ни сёстры, ни санитарки не роптали: «война» ведь.

Особенно крепко привязывались к доброте и искреннему участию Николавны старики. Они и самыми благодарными оказывались. «Выпишутся, потом отдохнут дома, поправятся чуть-чуть и идут нас навестить, пироги несут…» – рассказывает Ольга.

В первую волну на её этаже было 25 человек, девять из которых – лежачие. Работы – до мурашек в глазах. Трёшь, моешь, дезинфицируешь «от пола до потолка», проветриваешь, меняешь бельё, кормишь совсем уж слабеньких, кого – через зонд, подмываешь, умываешь, причёсываешь, выносишь судно…

В этой однообразной круговерти родилась идея мысленно писать письма своим подругам, медсестричкам Лене и Марине. Коротенькие, но такие необходимые.

«Сегодня, Лен, получила новую «защиту». Скафандр, да и только, не продохнуть. Потеем в этих костюмах – жуть, у некоторых аллергия повысыпала. На улицу проветриться лишний раз не выскочишь – НЕКОГДА!»

«Как жалко, Маринка, стариков! Они такие беспомощные, совестливые, которым под восемьдесят, а которые и старше. Лишний раз не позовут, не попросят, родственникам прийти нельзя, только передачи. Почистишь апельсин, принесёшь попить, беседу поддержишь. Смотришь, глаза оживились…»

«Мы начали болеть. По двое-трое вылетаем из «солдатского» строя, как пулями сражённые. Приходят девчонки из других отделений, медсестрички-волонтёрочки. Одна мне говорит: давайте я возьму на себя вот этих троих лежачих, а Вы – тех четверых. Милая моя! Какие лежачие! Тебя при виде чужой рвоты тут же вырвет, а про судно и не говорю. Иди-ка лучше полдник развези по палатам. Ну не наглеть же мне, правда, Марин?»

«Ты не представляешь, Ленка, как мы вчера ревели! По тому дедульке, помнишь, я тебе рассказывала. Умер ведь. А кажется, шёл на поправку, шутил уже с нами, даже медицину поругивал…Щупленький такой, родственников никого, какой-то сосед приехал забирать. Спасибо за дедулю, молодец мужик, не бросил перед последней дорогой…»

«Валяюсь, в общем, Марин, с температурой. В тихом «окопе», дома то есть. Обоняния никакого, да и не хочется ничего. Температура. В мой последний перед больничным день работы один мужик перед выпиской стихи нам с девчонками подарил. Про нас. Прямо Твардовский нашего «фронта»! Эти стихи засели в моей голове почему-то прозой: «женщины в белых халатах, женщины в белых халатах…». И всё же приятно: мы все для него – медики, и всем он нам благодарен. Просто гордость берёт».