Дети войны

Всё меньше среди нас живых участников Великой Отечественной войны. Что поделаешь, всем ведь им по 90 и больше, за спиной у каждого не только годы военных и послевоенных лишений, но и тяжёлый труд в период восстановления народного хозяйства, жизнь во всех её проявлениях.

Но всё чаще мы встречаемся с соотечественниками, которые не воевали из-за малых своих лет, но сполна хлебнули лиха в детские годы в тылу фронтов, в немецкой оккупации и даже в концлагерях. И замечательно, что история не уходит от нас далеко в прошлое, не стирается, а всё время пополняется новыми воспоминаниями свидетелей той эпохи. Отзвуки войны пока ещё теплятся в душах и сердцах людей, которым в 1945 году было 5-7-10 лет. Детей, названных современниками «детьми войны».

Скромно, нигде о себе не заявляя, живут и наши три героя, с которыми организовала для прессы встречу председатель Совета неработающих пенсионеров ЖЭКа № 7 Лидия Елисеева, пришедшая их навестить в канун 75-летия Победы, преподнести сладкий подарочек от Совета и пообщаться с уважаемыми ветеранами: Александрой Ивановной Зайковой, Евгением Даниловичем Феськовым и Марфой Митрофановной Ульяновой.

Александре Ивановне в нынешнем мае исполнится 90 лет. Когда началась война, она жила в деревне Корякино, Вологодской области, была младшей в многодетной семье. С самого начала войны отца (на то время 50-летнего колхозника) призвали пилить на болоте и потом сплавлять лес. Старших сестёр и двух братьев сразу вывели на рытьё окопов. А они с мамой и младшим братиком остались на хозяйстве. К тому же мать днём работала на колхозном скотном дворе.

– Дома строго нас держали, к труду приучали с малолетства, – рассказывает Александра Ивановна. – Я, десятилетка, траву косила, рожь жала, лён рвала. Поле боронить лошадь запрягут, меня рядом поставят – боронила: вожжи в руки – и вперёд, по жаре, по засохшей и колючей стерне, да целый день с двумя лишь небольшими перерывами. Утопчешься так, что к ночи еле домой притаскиваешься. Кусок хлеба с молоком зажевал или картошки печёной поел – и на полати. В сон проваливаешься моментально, как в яму. А ранним утром опять побудка. Мы, дети, работали тогда наравне с взрослыми.

Прошла она и лесозаготовки. Было это уже после войны.

– Летом мошкара заедает, зимой мороз до 40 градусов. Тащишь по заячьей тропе пилы, топоры. Двое мужиков валят лес, крупные сучья обрубают, а мы с девчонкой-соседкой мелочь обрубаем да хворост собираем. Одной зимой заболела воспалением лёгких, потом вдруг оглохла (врачи сказали: осложнение). Даже школу из-за этого пришлось бросить.

Наверстала она семилетку уже взрослой, когда в Нижнюю Туру приехала, замуж вышла. Но до этого, в 1946-1947 годах, ещё и на лесосплаве поработала. Тоже труд не для худеньких девчонок-малолеток: «Идем по берегу с тяжёлыми баграми в руках, босиком, вода холоднючая. Тычем этими баграми в брёвна-сопляки (те, что за берег цепляются, отходят от большого сплава). А они тоже тяжёлые, скользкие, не хотят в русло возвращаться. Намёрзнемся, устанем, ноги после работы ещё несколько часов красные, зудят от ледяной воды. Разной юность-то моя была».

Это уж точно: разной и очень тяжёлой. Вздохнула только в замужестве, когда в Свердловск-45 со своим Павлушей приехала. Прожили с Павлом Васильевичем 57 лет в любви и согласии. Двое детей (у дочери, Веры, живёт теперь), четверо внуков, шестеро правнуков. Работала в садиках нянечкой, потом – поварихой в школе, затем – в оранжерейном цехе комбината. Совсем другая жизнь наступила. Но особенно голодные годы вспоминались всю жизнь. Вставала перед глазами бабушка, которая пекла им, голодной ребятне, лепёшки из тёртых корней да толчёных головок льна. Ели, запивая травяным чаем (коровы-то к концу войны уж не было). И такими вкусными казались эти лепёшки!

– Но войны ой как не надо боле! – восклицает Александра Ивановна. – Никому не пожелаю!

Рассказы Е.Феськова и М.Ульяновой вылились в газетные материалы. А новые встречи и новые рассказы ещё состоятся…