«Чувство страха означает, что вы к полёту не готовы»: космический экипаж делится тонкостями профессии

Для того чтобы стать космонавтом, необходимо преодолеть ряд серьёзных испытаний. Перед тем как увидеть Землю из космоса, кандидаты проходят строгий отбор и обучение, включающее серьёзную физподготовку, обучение на симуляторах и изучение космической теории. Риски и сложности, с которыми сталкиваются космонавты, включают в себя не только физические, но и психологические аспекты.

Уральские космонавты – Герой России, космонавт-испытатель Сергей Прокопьев, а также космонавты-испытатели Андрей Федяев и Дмитрий Петелин, вернувшиеся из экспедиции, поделились своими впечатлениями о затянувшейся на полгода командировке. Уникальное интервью «Вестника» с представителями одной из самых желанных профессий мира.

– Здравствуйте, вопрос ко всем. Как вы стали космонавтами-испытателями?

Сергей Прокопьев: Мечта стать космонавтом сопровождала меня с детства. Возможно, даже до моего рождения. Мои родители сами мечтали покорять Космос. Они выросли в период, когда космическая отрасль только начинала своё развитие, и полёт Юрия Гагарина был на слуху. Именно в астрономическом кружке мои родители встретились, и именно от них я унаследовал любовь к космонавтике и астрономии. В молодости идея стать космонавтом казалась мне далёкой и практически недостижимой. Но в душе горел огонь авантюризма. Я верил, что у меня обязательно появится шанс присоединиться к отряду космонавтов. Поэтому я выбрал профессию лётчика, она дала мне возможность принять участие в отборе. Начав с лётной школы, я в конечном итоге воспользовался шансом, который выпал мне в 2010 году.

Дмитрий Петелин: В моём детстве всё было наполнено космическими событиями и полётами в новые миры. Это всегда меня завораживало, даже когда я становился старше и начинал осознавать окружающий мир более глубоко, пристально всматриваясь в ночное небо, следя за звёздами, спутниками и туманностями. Именно тогда родилось желание и стремление увидеть то, что находится за пределами атмосферы, побывать там, где ещё не бывало много людей. Моя мечта превратилась в цель. Я окончил аэрокосмический факультет в Челябинске, и дорога привела меня в отряд космонавтов. Важно ставить перед собой цели, даже если они кажутся недостижимыми. Иногда кажется, что достичь успеха сложно, будь то вступление в отряд космонавтов или же победа на Олимпийских играх. Однако всё возможно, нужно просто двигаться в нужном направлении.

Андрей Федяев: У каждого человека уникальная жизненная история, но в целом они имеют некоторые общие черты. Обычно начинается всё с детской мечты, после чего приходит время принимать важные жизненные решения. В выпускном классе я решил пойти по пути, ведущему меня в Космос. Как и Сергей, я выбрал карьеру военного лётчика и успешно прошёл отбор в космическую группу.

– Какие эмоции испытывали при первом взлёте?

Сергей Прокопьев: Первые впечатления от невесомости – это нечто удивительное. Всякий космонавт, готовящийся к полёту, должен пройти специальное обучение на борту самолёта ИЛ-76, который следует баллистической траекторией и выполняет пикирование. Во время манёвров на борту возникает ощущение, близкое к невесомости. Можно свободно передвигаться, выполнять трюки, переносить грузы, тем самым знакомиться с невесомостью.

Однако, если полёт отменят или возникнет чрезвычайная ситуация, это вызовет настоящий ужас. Ведь столько усилий уже приложено, если не пускают в ракету, это действительно страшно. Но когда всё идёт по плану – первое чувство, которое овладевает космонавтом, – радость, ведь он наконец-то осуществил свою давнюю мечту.

Андрей Федяев: Стартовый день настолько насыщен событиями, что в двадцать четыре часа они едва укладываются. Множество церемоний, надевание скафандра, встреча с руководством… И вдруг ты оказываешься у ракеты, лифт мчит тебя к космическому кораблю. Вот ты уже сидишь, не успев понять, что даётся команда «Ключ на старт». Всё так быстро, что не успеваешь эмоционально отреагировать. Приходишь в себя только тогда, когда створки обтекателя открываются и первые лучи света проникают в иллюминатор. Эмоции захлёстывают, и, несмотря на все инструкции, радость овладевает нами. Мы дружно поздравляем друг друга, жмём руки, а впереди – дорога до станции.

– Есть ли среди всех эмоций на старте чувство страха?

Андрей Федяев: На всех этапах отбора и полёта обеспечивается психологическая поддержка. Нас обучают различным приёмам для преодоления волнения, которое всегда присутствует. Важно научиться справляться с ним.

Сергей Прокопьев: Мы принимаем осознанный риск и тщательно готовимся к различным развитиям событий, работая над этим многие годы. Ощущение страха значит, что ты не готов к полёту.

– Какие чувства вы испытываете при старте и приземлении?

Сергей Прокопьев: Чтобы было понятно, перегрузку в 1,5g переносят пассажиры сверхзвукового лайнера при взлёте. Во время взлёта космического корабля перегрузка доходит до 4g. При спуске же космонавтов она увеличивается и достигает 4,5g. При посадке на Землю эти 4,5g ощущаются особенно тяжело. После возвращения у нас проводится опрос, в котором спрашивается о восприятии перегрузок. Обычно космонавты отмечают уровень дискомфорта на уровне 6-7 единиц. Максимальная рассчитанная перегрузка достигает 8-9 единиц в случае внештатного аварийного спуска по баллистической траектории, когда капсула начинает падать в атмосфере, как камушек. Мы обязаны быть готовы к таким ситуациям и проходим медицинское обследование на выдержку перегрузок до 8 единиц.

Дмитрий Петелин: Когда речь заходит о перегрузках, с которыми сталкиваются космонавты, важно отметить, что у них возникают совершенно различные перегрузки по сравнению с лётчиками. Лётчики испытывают давление на голову и таз, а космонавты испытывают перегрузки на грудь и спину. Они воспринимаются легче, чем перегрузки лётчиков.

– Ваши первые чувства при виде Земли из космоса?

Андрей Федяев: Земля поражает и впечатляет: кажется такой огромной, с бескрайними морями и океанами исключительной красоты…

Сергей Прокопьев: При открытии обтекателя экипаж может увидеть изгиб нашей планеты. Мы осознаём, что покидаем атмосферу. Я обращаю внимание на бортинженеров, когда появляется свет, они мгновенно поворачивают головы к иллюминаторам. Это показывает, что мы достигли границы. У командиров обстановка сложнее, им приходится использовать зеркало для обзора. Мы наслаждаемся Землёй при помощи него.

Дмитрий Петелин: Земля удивительна! Под тобой проносятся города, родные, друзья, все на ней. В космосе становится понятно, что ты оказался в изолированном пространстве, и пути назад уже нет. Когда ты оказываешься на корабле, осознаёшь, что это надолго. Возникает лёгкое чувство беспокойства, но это лишь в первый раз.

– Расскажите об опасной ситуации, если была такая …

Андрей Федяев: На борту пилотируемого корабля мы добираемся до космической станции, а потом наш космический корабль находится пристыкованным к станции, как спасательная шлюпка. Он должен быть готов к эвакуации космонавтов на Землю в любое время на протяжении всей экспедиции. В один момент маленькая частица попадает в радиатор и систему охлаждения. Они перестают работать.

Специалисты с Земли долго обсуждали возможные варианты решения проблемы: спускаться на этом или присылать новый корабль. Однако второй вариант означал перенос экспедиции другого экипажа, что также влекло за собой значительные дополнительные финансовые затраты. Поэтому было принято решение оставить нас на станции ещё на полгода, пока к нам не прибыл новый космический корабль.

– Международная обстановка влияет на работу экипажей? Бывали ли недопонимания между космонавтами?

Сергей Прокопьев: Мы практически не обсуждаем политику. Все понимают, что продолжение совместных полётов будет невозможно, если мы начнём разводить ссоры между собой. Это только навредит нашим дружеским отношениям и никак не изменит политическую обстановку. По субботам мы смотрим фильмы вместе или просто пьём чай.

Дмитрий Петелин: Хотя бы в космосе есть такое место, где люди разных стран мира с различными политическими взглядами, социальными и культурными аспектами могут вместе уживаться и работать на благо всего человечества. Общение на станции ведётся на смешанном языке, с уклоном в сторону английского. Иностранные коллеги неохотно изучают русский язык, особенно американцы. Европейские коллеги обладают более высоким уровнем лингвистической подготовки и стараются говорить на русском языке.

– Какие эмоции испытываешь, когда выходишь в открытый космос?

Сергей Прокопьев: Мы не ожидали, что проведём ещё полгода на космической станции, и поэтому решили выполнить ещё один выход в открытый космос. Это был уже шестой по счёту – почти рекорд. Благодаря Андрею Федяеву, который занимал должность оператора робототехнической руки на станции, мы успешно завершили интеграцию нового модуля в российский сегмент станции, установили новую шлюзовую камеру и переносной радиатор. Все эти работы были выполнены с применением робототехнической руки, которую затем использовали для перемещения меня, находящегося в специальной корзине. Мы проверили, что такой метод передвижения возможен, и намерены использовать его в будущем. Эти события действительно уникальны.

– Удобно ли в скафандре?

Дмитрий Петелин: Скафандр, в первую очередь должен сохранять жизнь космонавта. Это не пижама и не домашняя одежда.

Андрей Федяев: На самом деле очень удобно. Я использовал американский скафандр, который создан по тем же принципам, что и российский. Однако он отличается. В нём гораздо удобнее стоять, чем в наших российских скафандрах. Наши предназначены специально для позы, занимаемой космонавтами внутри корабля, в них наиболее комфортно сидеть.

– Какие исследования вы проводили на МКС?

Сергей Прокопьев: Массу экспериментов по биологии: пытались вывести бифидобактерии, выращивали водоросли, которые генерируют кислород. Потом учёные проанализируют результаты. В настоящее время ведётся увлекательный эксперимент по изучению перепелиных яиц, в рамках которого смотрят за развитием эмбрионов в условиях невесомости и под воздействием радиации. Также проводится множество технических экспериментов, хотя выплавка металла оказалась неудачной – такое тоже случается. Большое внимание уделяется исследованиям человеческого организма и его потенциала. Было проведено множество анализов и тестов, включая психологические исследования, в том числе изучение строения головного мозга и операторской деятельности. Конечно же, мы изучаем и нашу планету – было сделано много фотографий вулканов, акваторий океанов и морей, а также изображений загрязнений, техногенных аварий, землетрясений и разрушений дамб.

– Как ощущается время в космосе?

Андрей Федяев: На станции мы живём по Гринвичскому меридиану. Время в космосе течёт так же, как и на Земле. Основное время и усилия уходят на подготовку к выходу в открытый космос. Этот процесс требует значительных психологических, моральных и физических усилий, и поэтому дни сменяют друг друга очень быстро. А когда случается свободный график, иногда даже приходится думать, чем себя занять.

– Как вы связываетесь с семьёй? Это определённые часы?

Дмитрий Петелин: Главное, чтобы ты в это время не проводил важный научный эксперимент. Как только у тебя появляется свободная минутка, будь то обеденный перерыв или вечер, у тебя есть возможность позвонить по любому номеру на Земле. Мы отслеживаем спутники и зоны связи, и в настоящее время они довольно стабильны. Недавно у нас появилась возможность видеозвонков. Это значительно помогает с психологической точки зрения.

Сергей Прокопьев: В среднем мы звоним два раза в день, если не было серьёзных моментов в космосе или встреч других экипажей – там просто не хватало времени. В обычные дни звоним утром и вечером, подтверждая, что всё в порядке. В выходные проводили видеоконференции, на которые помимо семьи можно было пригласить друзей, родственников и даже внуков. Всего лишь семь лет назад, чтобы сделать звонок, родным приходилось отправляться в Центр связи, заранее выделять два часа на поездку и ждать связи. Когда я уезжал в командировку, моему внуку было семь месяцев. Когда я вернулся, да ещё после задержки на полгода, внук меня не узнал. Он признал меня лишь после того, когда рядом со мной поставили фотографию в скафандре и малыш сравнил меня с ней.

– Бывают ли вирусные заболевания в космосе?

Андрей Федяев: Перед полётом все усилия направлены на предотвращение попадания вирусов на космическую станцию. В основном на МКС происходят травмы – царапины, ссадины, ушибы, а также простудные заболевания. Даже зубные пломбы мы можем поставить сами. На станции – обширный выбор медицинских препаратов и оборудования, включая хирургические инструменты. В экипаже всегда есть врач – кто-то из космонавтов обязательно обучен медицине. Даже дефибрилляторы есть на борту. Мы изучаем первую помощь и восстановление сердечного ритма.

Дмитрий Петелин: Такие вещи, слава Богу, не пригождаются.

– Какие эмоции вы испытываете, вернувшись на Землю?

Андрей Федяев: Смешанные. Радость от возвращения домой смешивается с тоской по Космосу, потому что тебе так понравилось там. Эти полгода, что мы провели на МКС, тем составом экипажа, я готов ещё полететь.

Дмитрий Петелин: Ностальгия появляется – мы прожили столько всего за это время. Но ещё на один год остаться на станции мы бы не рискнули.

Сергей Прокопьев: У нас были девушки в экипаже, и когда происходила расстыковка, мы проводили крайнюю фотосессию перед люком, для того, чтобы они ушли в корабль. Женщины обычно выражают эмоции ярче, у многих в глазах стоят слёзы, иногда и у мужчин. Многие осознают, что это их последний полёт, и вероятность повторного крайне мала. Возвращаясь на Землю, ты скучаешь по тем возможностям, которые доступны в космосе.

– Как проходила последняя посадка?

Сергей Прокопьев: На этот раз приземление было довольно жёстким. Мы спустились вертикально, да ещё и нас перевернуло и протащило. Удар был двойной. Я в то время отдавал инструкции, и, к счастью, во время удара у меня не было языка между зубами, иначе я бы его наверняка откусил. Но все члены команды были в целости и сохранности, и больше никаких инцидентов не произошло. Наши психологи незамедлительно отслеживают обстановку и эмоциональное состояние внутри экипажа. Даже небрежное выражение с плохим тоном сразу же обращает их внимание. Мы старались расслабить всех с помощью юмора и шуток, чтобы каждый понимал, что в нашей команде царит дружелюбная атмосфера.

– Сложно ли восстанавливаться после столь длительного пребывания в космосе?

Андрей Федяев: Первые две недели врачи почти всегда находятся с нами, мы фактически живём в профилактории Звёздного городка. Заново учимся ходить, восстанавливаем мышечную ткань: в условиях невесомости мышцы, особенно на ногах, икроножные, ослабевают. Восстанавливаемся ходьбой, лёгкими физическими упражнениями и плаванием. Учёные собирают данные об организме в первые две недели, для этого постоянно берут пробы. После ещё двадцать дней в профилактории, затем – отпуск и через полгода медицинское обследование, на котором выдают заключение о полном восстановлении и готовности к новым достижениям.

Сергей Прокопьев: Ощущение невесомости – это нечто удивительное: ты можешь свободно летать вверх, вниз, в любом положении, висеть под потолком, работать на высоте, не прибегая к стремянке. Перемещать грузы огромных размеров. Но как только ты оказываешься в гравитации, каждое действие требует усилий и напряжения. При возвращении на Землю необходимо привыкнуть к этой разнице. Первые два-три дня каждое движение совершается с огромным напряжением, пока не адаптируешься обратно к земному ритму.

– Есть ли у космонавтов приметы и суеверия?

Дмитрий Петелин: Существует множество примет и традиций. Например, все знакомы с тем, что перед вылетом на Байконур принято завтракать, а также обязательно надо позавтракать в день запуска ракеты и расписаться на дверях. С каждым годом появляются новые традиции. Мы всегда придерживаемся устоявшихся традиций. Даже когда мне доводилось летать с американскими коллегами, мы вместе смотрели фильм «Белое солнце пустыни».

Сергей Прокопьев: Самое главное, что никто не хочет проверять, что будет, если не исполнить традицию.

– Верите ли вы в Бога?

Сергей Прокопьев: В нашей профессии мало атеистов. Я – верующий. Факт воздействия внешних сил на нас не вызывает сомнений. Многое в космосе, кажущееся случайным, на самом деле не случайно. Например, метеорит, ударивший прямо в нужное место станции, чтобы наша экспедиция продлилась на полгода, – это, по-моему, было одним из важных неслучайных событий. За те дополнительные полгода мы проделали огромную работу.

– Верите ли вы в инопланетную жизнь?

Андрей Федяев: Я верю в то, что внеземная жизнь есть. Вопрос в том, какой она формы? Я считаю, что мы пока друг друга не нашли.

– Ваши дальнейшие планы и цели?

Сергей Прокопьев: Сейчас я успешно завершил период реабилитации после возвращения. Прошёл обязательное медицинское обследование, в ходе которого врачи подтвердили мою готовность продолжать работу в качестве космонавта-испытателя. Теперь ожидаю назначения в следующий космический экипаж и надеюсь на новый полёт в ближайшее время.